Казалось бы, лицей дает результат: дети побеждают на международных олимпиадах, поступают в престижные университеты, родители стремятся "устроить" детей в лицей. Что еще нужно? Какой результат? Тогда почему так?
Про директора челябинского лицея № 31 Александра Попова говорят так: он всех бесит и раздражает, он неудобен и перпендикулярен, но выдает результаты на-гора. В рейтинге российских школ лицей занимает третье место. Новый учебный год директор встретил в качестве фигуранта сразу двух уголовных дел: о взятке и о нанесении пощечины. Местное педагогическое сообщество встало за коллегу горой. С их подачи известие о том, что строптивого директора кошмарят правоохранительные органы, попало в топы федеральных новостей. Но сам Попов открыто заявляет на всю страну, что он преступник. И считает, что по-другому просто нельзя
Попасть в физико-математический лицей № 31 можно либо с пятого, либо с восьмого класса. Только сдав тесты на математические способности. Но проблема даже не в том, чтобы поступить, а в том, чтобы выдерживать нагрузки. С пятого класса лицеисты участвуют во множестве различных олимпиад, они постоянно куда-то ездят и что-то выигрывают. С точки зрения Попова, выигрыши по области — это ничто. Вот если ученик его лицея взял золотую медаль на олимпиаде в Австралии или в Европе, тогда он считает, что живет и работает не зря. Для челябинских родителей лицей — гарант будущего их детей. Поэтому Попов уникален еще и тем, что все в городе хотят дать ему денег.
***
В кабинете директора лицея все старое: дверь, стол, стулья, обои. И диван старый, и покрывало с тигровым принтом старое. Директор и сам немолодой — 64 года. Короткая стрижка, одежда соответствует стереотипному представлению о математиках, только без тряпки в заднем кармане. На носу прямоугольные очки с желтыми стеклами. В этих очках он одновременно напоминает и Гудвина, и Кота Базилио.
На стене директорского кабинета висит черно-белая фотография седого старика. Снежная шевелюра старика взлохмачена, но язык он не показывает. Это не Эйнштейн, а давно забытый актер и режиссер Оболенский. Директору Попову очень нравится история о том, что Оболенский любил выходить ночью во двор и качаться на качелях. У Попова есть мечта — поставить возле лицея качели и назвать их «качелями Оболенского».
— Обычно у директоров чего-нибудь Путин в кабинете висит. Где ваш? — спрашиваю.
— Я еще в советское время, когда был учителем математики, вместо Брежнева повесил в кабинете Пушкина, — говорит Попов. — У меня сразу возникли проблемы с директором школы. Я объяснял, что Брежнев временный, а Пушкин навсегда. Потом Брежнев стал плохим. Вот Пушкин плохим быть не может.
— А директор лицея может?
— У меня есть старинный друг, мы с ним разошлись, — отвечает директор. — Он считает, что надо жить так, чтобы твоя совесть была спокойной. Для меня это ужас. Я считаю, что надо так, чтобы каждый день твоя совесть не была спокойной. И позже я у Толстого нашел подтверждение своей правоты. Он сказал, что спокойная совесть — это изобретение дьявола.
Беспокойной совести у Попова через край. Зимой 2012 года между физруками лицея Небогатовым и Пузыревым произошел конфликт из-за туалета. Оба вели занятия в спортзале. Небогатов — с учениками лицея, Пузырев занимался с людьми со стороны теннисом. Говорят, что люди со стороны были из мэрии. Пока это неважно. Небогатов хотел воспользоваться душем или туалетом, а Пузырев запретил. Мужчины повздорили. Противостояние физруков закончилось обоюдными тычками.
— Пузырев разбил Небогатову губу, а тот Пузыреву по животу заехал. Все. Больше ничего не было, — рассказывает Александр Попов. — Каждый по удару сделал — и испугались, потому что оба трусливые. Пузырев прибежал ко мне. Стал кричать, что его убивают, а я ничего не делаю. Он очень нервный. Зная его скандальный характер, я посадил Небогатова в такси и увез домой. Мне сразу же звонок, что в школе четыре омоновца, четыре пэпээсника и два участковых, потому что пришел сигнал, что избивают детей.
На следующий день школа полна полиции. Уроки срываются, идут допросы детей, учителей. Во время бесед представители полиции внушают, что вот один дядя, Пузырев, — хороший, а Небогатов плохой.
— Я пробую обращаться ко всем властям Челябинска, чтобы прекратить этот полицейский произвол, — говорит Попов. — Дети ревут, руки у них дрожат, родители в панике. И я же понимаю, что, с их точки зрения, я ничего не предпринимаю. Сел думать, как эту задачу решить математически. Ничего лучшего не придумал, как на педсовете подойти к Пузыреву и вызвать его на дуэль. Что я мог еще сделать?
— Просто уволить.
— Административно никого невозможно уволить из муниципального учреждения, — объясняет директор Попов. — Потом, за Пузыревым вся ментовка стоит и начальник образования. Я простого-то человека не могу уволить. Но он наносил урон школе, его нужно было убрать.
На педсовете физрук Пузырев сидел на «камчатке» — на задней парте у окна. Попов прошел через класс, дал ему пощечину, сказал, что если он в течение часа не спустится в спортзал на кулачный поединок, то будет «бабой Сережей», и ушел ждать своего соперника. Преподаватели рассказывают, что первые секунды в кабинете стояла гробовая тишина. Сергей Пузырев стал взывать к справедливости, но коллеги попросили его написать заявление об увольнении.
Физрук в спортзал так и не спустился и заявление не написал. Полиция из школы тоже никуда не ушла. Тогда Попов объявил голодовку. Спустя два дня администрация пошла на уступки: Попов должен прекратить голодовку, после чего Пузырев уйдет. Все так и произошло. Это не кино, это лицей № 31 города Челябинска.
***
Спустя полтора года физрук обращается в мировой суд с жалобой на директора. На 28 августа назначена встреча сторон для предварительного разговора.
Утро. Крыльцо здания суда. У Попова постоянно развязываются шнурки на ботинках. Он нагибается, чтобы завязать шнурок, после чего небольшая группа поддержки пытается распрямить директора: накануне он застудил спину. Наконец Попову надоедает сгибаться-разгибаться, и он ходит с развязанным шнурком.
Появляется физрук Пузырев. Он быстро проскальзывает мимо журналистов в здание суда. Все поднимаются на второй этаж. В суде какая-то заминка. Одна из журналисток пытается взять интервью у Пузырева.
— Как я могу вам доверять, если ваш оператор уже снимает меня, не спрашивая разрешения? — возмущается Пузырев. — Комментариев не даю. Вы все на одной стороне. К сожалению, у нас в стране беспредел.
Журналистка пытается быть тактичной, просит оператора не снимать. Пузырев трет ногой пол и какое-то время продолжает возмущаться творящимся беспределом. Когда видит, что камеры больше не снимают, начинает говорить по существу.
— У нас это геройство, — это он по поводу пощечины. — У меня не было никакого инцидента. Не было у меня ни с кем никаких сложных отношений. Все это потому, что он считает себя богом. Кого хочет, того увольняет. Если я не нарушаю правил, меня нельзя уволить. Как так?! Двенадцать лет соответствовал, а теперь нет?
В коридоре суда все замолкают. Слушают физрука.
— Я считаю, такие явления должны воспитывать следующие поколения.
На этом спонтанная пресс-конференция физрука заканчивается. Обе стороны вызывают в кабинет судьи. Дверь закрывается. Рядом со мной сидит Андрей, бывший ученик Попова. Сейчас он живет в Москве, приехал поддержать директора.
— Попова уважают за то, что он ведет себя как мужик, — говорит Андрей. — Он, конечно, поступил неправильно с точки зрения Уголовного и Трудового кодексов. Но с мужской точки зрения все верно. Пощечина — это не побои, это публичный морально-этический вызов.
— Пузырев думает по-другому, — говорю я.
— Зато все ученики лицея думают как я, — уверен Андрей. — Не Пузырев меня вывел в люди, а Попов. Моя семья вся Поповым создана в каком-то смысле. Брат младший также окончил лицей, после без экзаменов поступил в питерский технический университет.
Примирения сторон не случилось. Суд состоится 10 сентября. Попов дает интервью на камеру:
— Я счастлив быть осужденным за пощечину подлецу. Это великая честь в России.
После интервью кто-то обращает его внимание на развязанный шнурок.
— Это хорошая примета, — говорит Попов. — У Гагарина тоже развязался.
— Я горжусь вашим поступком, — бывший ученик Андрей подходит к Попову и жмет ему руку. — Если не получится, вы заслужили отдых. Пусть этот Челябинск вас вытесняет. Дети вами гордятся.
***
Снова кабинет директора. Обсуждаем последствия его поступков.
— Мне кажется, ваш вызов на дуэль может привести к тому, что вас отстранят, и школе будет только хуже, — говорю я.
— Вы же еще молодой, а я пожил прилично, — отвечает директор Попов. — Я точно знаю, что будет хуже.
— Учили бы математике с физикой своих детей, продолжали бы выигрывать олимпиады. Зачем было подвергать все это риску?
— У меня в школе больше мальчиков, не девочек, — говорит спокойно Попов. — Все-таки все равно главное не физика и не математика. Главное — быть мужчиной. Я пощечину считаю мужским поступком. Я думаю, дети тоже будут после меня давать пощечины подлецам.
— Это идет вразрез с Уголовным кодексом.
— Так этот конфликт вечный: мораль и закон, — Попов смотрит в окно, и по его желтым очкам плывут облака. — На нем вся литература построена. Вся драматургия. В этом же все дело. Ты все время выбираешь, что ты нарушишь — мораль или закон.
— Вы как математик должны были просчитать все плюсы и минусы вызова на дуэль.
— Тут я не поверил, что мужик не выйдет на дуэль, — говорит Попов. — Мне казалось, что после пощечины любой выйдет. Я просчитался. Про заявление я даже не думал.
— Ваше решение будет сложно обосновать с точки зрения административной логики.
— Я же по своей сути не администратор и не чиновник, — объясняет директор. — Случайно был выбран. Я не создан быть чиновником. Руковожу школой для многих очень странно. И непонятно. И так вроде бы нельзя руководить. Ну, что есть, то есть.
— За успехом вашего лицея стоят постоянные нарушения?
— Ну да.
***
Напротив кабинета директора — кабинет с табличкой «Большой Макс». Максим Карманов в 2001 году окончил лицей, отучился и вернулся. В лицее он заместитель директора по научной работе, занимается подготовкой к олимпиадам: это здесь будничное мероприятие. Например, первый учебный день, как у всех школьников, начался с урока Конституции, а закончился олимпиадой.
— Те люди, у которых есть мозги в голове, прекрасно понимают, что к чему в школе, — говорит Макс. — Бесплатное образование — это миф. Бесплатно можно получить лишь очень усредненное образование. Если хотите, чтобы ребенок работал в хороших условиях, нужны средства.
— Разве олимпиады не оплачиваются государством?
— Российские — оплачиваются, но спустя какое-то время. Институт повышения квалификации сначала собирает с родителей деньги, после поездки сопровождающий за них отчитывается и деньги возвращаются. Эта схема тоже нарушение закона: дай нам деньги без процентного займа и бумаг, а потом мы тебе их вернем. Все упирается в то, чтобы заранее выделить деньги. Директора изначально находятся в ситуации, в которой вынуждены «воровать».
— Что будет с лицеем без Попова?
— Нет никого, кто смог бы его заменить. Автоматически свернется множество программ. Многие работают здесь потому, что он создает нормальные условия. Он не боится воплощать идеи. Потому что сильный человек. Как я понимаю, это для него дом.
***
Весной у Александра Попова был еще один просчет: его поймали на взятке. Группа его учеников должна была лететь на олимпиаду во Владивосток, Попов собирал деньги на поездку всюду, где только мог. К нему долгое время ходил знакомый, Полещук, который хотел устроить падчерицу в другую школу и просил Попова посодействовать. Попов позвонил и сказал, что сейчас может помочь, и попросил на билеты десять процентов от суммы, которую знакомый собирался потратить на благотворительность в другой школе.
— Я долго не реагировал, не знаю почему, — рассказывает Попов. — А 11 апреля этого года он пришел: «Сегодня зачисление — помоги». Назвал сумму: сто пятьдесят тысяч. Я позвонил в 93-ю школу. Он мне позвонил оттуда, сказал, что сейчас приедет и будет благодарить. Я ему сказал, что обычно за помощь беру десять процентов. Вот он приехал, сказал, что здесь двадцать пять тысяч. Я положил их в сейф. Был занят, рассказ писал. Через несколько секунд ввалились люди. Я спросил: «Че так много?» Открыл сейф и выложил деньги. Они переписали купюры. Забрали меня. Семь часов допрашивали. Ну, и все. Видимо, им показалось мало дела о взятке, поэтому через Пузырева идет еще нанесение побоев.
Дело со взяткой чревато для Попова меньшими потерями, чем дуэль. Во-первых, сумма маленькая. Во-вторых, у Полещука нет никакой падчерицы, то есть это явная подстава. При хорошо выстроенной защите обвинение распадется. Преподаватели и родители лицея считают, что оба случая — звенья одной цепи. Кто-то очень сильно хочет убрать Попова, поэтому обвинения в пощечине появились спустя полтора года после самой пощечины. Чтобы наверняка.
— Получается, что это была взятка? — уточняю я.
— Так и есть, — отвечает Попов. — Но я не взятку брал. Он попросил устроить, я устроил. Я в это вложил труд, свои связи, коммуникативные навыки, авторитет. И меня за это благодарили. Я не считаю это взяткой. Ну, государство так считает. Понятно. Для него я преступник. А для детей — нет.
— Какие источники дохода у лицея?
— У меня многоканальное финансирование, — смеется Попов. — Школа содержится на государственные деньги, на родительские и на мои.
— Что значит «на ваши»?
— Я занимаюсь репетиторством с детьми обеспеченных родителей. Мой час стоит очень дорого, эти деньги я зарабатываю для школы.
— На что уходят бюджетные деньги?
— Государство покрывает коммунальные услуги и зарплату учителей. Все. Мне нужно еще 15 миллионов в год, помимо бюджетных средств, чтобы нормально существовать. Чтобы образование было качественным. Это немного.
— Где вы их берете?
— Я на всем зарабатываю, — весело признается Попов. — Вот у меня стоят новые двери в классах. Ни за одну я не заплатил. Выпускной класс хочет оставить о себе память — покупает дверь. На дверь я вешаю табличку со списком класса и именем классного руководителя. Все двери поменял. Дальше кабинет робототехники, там нужно больше денег. Я убедил всех, что мне сверху поручено сделать список любимых учителей города Челябинска. Занести в список фамилию любимого учителя стоило определенную сумму. И мне понесли деньги. Два человека принесли за себя. За некоторых платили несколько раз. А теперь у меня на каждой парте стоит имя, перед кабинетом — список любимых учителей города Челябинска из разных школ. Но на эти деньги я построил кабинет робототехники.
Еще в лицее есть кабинет электронной музыки. Чтобы его организовать, Попов продал ноты. Первой продал ноту ми за тридцать тысяч — бизнесмену, чья фамилия начинается на «ми». Потом до продал бизнесмену на «до». И так далее. Таким образом он превращает свои идеи в деньги и направляет их на школу.
— Пузырев в здании суда сказал, что вы ведете себя в школе так, как будто вы бог. Это так?
— Это он выдумывает. Это он от неграмотности не понимает смысла слов. В английском морском уставе написано, что командир корабля первый после бога. Русские моряки и офицеры бились за эту фразу очень долго — не пропустили. Но русское офицерство морское болело этой фразой. На предприятии, которое хорошо работает, директор первый после бога.
— А что жена вам дома говорит?
— Да что говорит, — директор вздыхает. — Этих же головных болей никто, кроме нее, не видит. Поясница вот отнялась. Жена давно просит меня уйти.
— Если уйдете, чем займетесь?
— Не знаю. У меня нет увлечений, — говорит Попов. — Я ничем, кроме как литературой и педагогикой, не увлекаюсь. Я ничего больше не умею. Понимаете, я ходил в детский сад, потом в школу ходил, потом служил в армии, потом учился в пединституте, потом пришел работать в школу. Вся жизнь — это система образования. Я больше ни в одной нише не был.
— То есть вы так и не повзрослели?
— Я осознаю, что мне очень трудно со взрослыми общаться. Я не знаю взрослой жизни. Потому что я всю жизнь в этой нише. Как пошел в детский сад в пятидесятые годы, так и хожу. Школа — это же совсем другая жизнь. Что-то очень узкое.
Александр Попов закуривает. Рассматриваю старые обои его кабинета. О преступлениях директора не думается. Мысленно меняю обои на новые. Диван этот с тигром давно пора выкинуть, неплохо было бы вообще всю мебель поменять. Режиссер Оболенский, не переставая, смеется надо мной со своей фотографии.
— Почему вы в кабинете не сделаете нормальный ремонт?
— Да у меня денег не хватает, — отвечает Попов. — У меня и квартира такая же. Потому что школа просит то туда, то сюда. Отремонтирую свой кабинет тогда, когда все остальное в школе отлажу. Пока никак.
Остальные кабинеты и классные комнаты выглядят вполне современно. В лицее несколько физических лабораторий. Есть даже литературная гостиная с круглым столом и камином, где проходят уроки литературы. На центральной лестничной площадке «параллелепипед любви» — место, где в лицее официально разрешено целоваться. Попов его придумал, чтобы старшеклассники были на виду и не лазили по подсобным закоулкам.
***
Преподаватель литературы Сергей Ефремцев в этом году написал для ребят книгу «Твоя Конституция» — это перевод обычной Конституции на человеческий язык. Он специально подошел ко мне, чтобы поделиться правильным определением Попова:
— Все живут на выдохе, а Попов — на вдохе.
Таких как Попов, боюсь, больше нет. Дай ему, Боже, терпения и удачи.
ОтветитьУдалить